Современные российские суды выносят чуть больше 1% оправдательных приговоров. При Сталине их было около 10%. Причем подсудимых оправдывали те самые «тройки», которые считаются символом репрессий.Причин такой ситуации в российском правосудии несколько. Во-первых, многие судьи пришли на свои должности из милиции и следственных органов, и они солидарны с бывшими коллегами. Во-вторых, «служителей Фемиды» за обвинительный приговор меньше ругают, чем за оправдательный. Если судья оправдает подсудимого, сразу возникнут вопросы, почему он это сделал, начнут проверять, а обвинительный приговор никого не удивит. Считается, что раз органы работали, собирали доказательства, все это не должно пропасть даром.
Кроме того, у нас в судах до сих пор нет равноправия сторон. Доказательства собирают, в основном, следователи. Стороне защиты суд в этом никак не помогает. Он может, например, отправить в государственный орган запрос и получить необходимый адвокату документ, но, как правило, этого не делает. Я не знаю ни одного случая, когда суд обязал бы свидетеля, которого требует сторона защиты, явиться на заседание под угрозой привода. Наоборот, бывает, что судья отказывается вызывать свидетеля защиты, потому что тот не упоминается в обвинительном заключении. Более того, адвокат, в отличие от следователя, не может брать показания у свидетелей, если те этого не хотят.
Но даже если защитник преодолеет все препятствия и соберет доказательства невиновности подсудимого, суд может не принять их к рассмотрению под тем предлогом, что они получены не в рамках следствия. Обычная формулировка приговора: суд не доверяет независимому экспертному заключению, так как оно получено вне рамок следствия или суда.
Поэтому более чем три четверти оправдательных приговоров в России выносят суды присяжных: они рассматривают дела объективнее, чем профессиональные судьи. При этом обвиняемых в терроризме чаще всего присяжные оправдывали , отчего эту статью и вывели из-под их юрисдикции.
В моей практике оправдательных приговоров тоже очень немного и, в основном, по легким делам. Добиться оправдания обвиняемого в тяжком преступлении мне удалось лишь однажды. Это был Тимур Саидгареев, обвинявшийся в подготовке покушения на Валентину Матвиенко, и судил его как раз суд присяжных.
Как правило, в лучшем случае адвокату удается прекратить уголовное дело по нереабилитирующим основаниям: за недоказанностью или истечением срока давности. В моей практике подобных случаев процентов 60.
Так что, в современной России действует принцип: если против тебя возбудили дело, значит, виноват.
Владислав Лапинский, председатель президиума Санкт-Петербургской коллегии адвокатов «Юристы — за конституционные права граждан».