Среди «афганцев», пришедших в минувшую субботу в Сквер мужества на торжественно-траурную церемонию, был и Владимир Зельтюков. В нашем городе он обосновался после окончания Ленинградской мореходной школы. Получил направление в Выборгский морской порт, где работал в портофлоте, а зимой трудился на судах Балтийского морского пароходства.
О Владимире, как об инициаторе «борьбы за справедливость», «ВВ» писали несколько лет назад. Тогда портовское руководство резко взвинтило цену на проживание в ведомственном общежитии, вызвав возмущение проживающих там горожан. Конфликт разрешился, а на вопрос корреспондента газеты, не боится ли он неприятностей со стороны своих работодателей, Владимир, помнится, ответил, что он служил в Афганистане, а после этого опасаться такой ерунды несерьёзно.
Сейчас многие считают, что ввод советских войск в далёкую восточную страну стал трагической ошибкой, тем более теперь кажется странным, что тогда призывники редко пытались «откосить» от армии, наоборот, даже стремились попасть на афганскую войну. К таким относится и Владимир Зельтюков. Он призывался на действительную службу весной 1982 года из Новокуйбышевска. Медкомиссию прошёл в Сызрани, а форму выдали уже в областном центре — в Куйбышеве. Что служить придётся в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане, Владимир заранее, конечно, не знал, и признаётся, что в то время многие, если не все, побаивались отправки в далёкую азиатскую страну. Особенно не хотели такой участи своим сыновьям их родители.
— Все уже понимали, что Афганистан — не загранкомандировка, а настоящая война. Уже приходили цинковые гробы, мой одноклассник там погиб. Конечно, было страшновато, но что делать? Вопросами «почему» и «зачем» тогда не задавались, — вспоминает Владимир.
Кабул, июньская жара…
В столице советского Казахстана курс молодого бойца длился два с половиной месяца. Где-то за неделю до отправки в Афганистан Владимир подхватил дизентерию, при желании мог бы лечь в госпиталь, задержаться в Союзе, а потом, вполне возможно, его бы оставили на Родине. Зельтюков же предпочёл перенести заболевание на ногах, но отправиться на Восток.
— Прилетели в Кабул в середине июня, стояла страшная жара, ребята буквально падали, вода, которую привозили в бочках, была отвратительная, её пропитывали хлоркой с целью обеззараживания. Построили нас, перед строем вышел прапорщик-десантник, в полевой форме, с автоматом наперевес, спрашивает: «Кто хочет в десантуру — шаг вперёд. Скоро пойдём в бой». Мы немного растерялись, хотелось сделать шаг и вперёд… и назад, — признаётся Владимир. — Конечно, было страшно. В итоге никто из строя не вышел.
Владимира направили в Баграм, где он служил водителем в батальоне связи (до призыва Зельтюков закончил автошколу ДОСААФ). Когда ехали на боевую операцию, к грузовой машине цепляли прицеп, в котором находились два карбюраторных генератора, обеспечивающих связь. Была в части и «дедовщина», вспоминает Владимир. Но, наверное, в тех условиях иначе было нельзя, тем более, старослужащие не издевались над молодыми, как это принято сейчас, а учили салаг, и эти знания здорово пригодились в дальнейшей службе.
— Обстреливали нас нередко, мы скрывались в автопарке. А снаряды из «Градов» пролетали над палатками чуть ли не каждую ночь. Стояли практически в поле, вокруг зелёная зона — «зелёнка». Виноградники, кишлаки и — горы, везде горы. На серьёзные боевые операции мы выезжали со 180 мотострелковым полком, базировавшимся в Кабуле.
В нашу задачу входило развернуть радиостанцию, обеспечить её питание, запустить антенну. Правда, непосредственно в горы, на прочёсывание местности, мы не ходили. Но и наша работа была необходима. Если генератор не удавалось запустить вовремя, то… Помню, однажды дизель забарахлил. Комполка прибежал к нам, схватил за грудки прапорщика: «Если через полчаса не будет связи, застрелю!» Конечно, он только припугнул, но прапорщик здорово струхнул, и связь пошла.
Мечтали о разведке
С местными жителями, как говорит Владимир, жили мирно. Хотя без особой необходимости в кишлаки старались не наведываться, и, конечно, ни в коем случае не в одиночку. Случалось, наши солдаты, да и офицеры, бесследно пропадали. Ходили слухи, что некоторые сами ушли к душманам. А потом эти сведения, бывало, и подтверждались.
— Честно говоря, купить что-то в кишлаке было трудно, ведь у нас не было афгани, только чеки, которые местным жителям не нужны. Можно было обменяться, но мы опасались, хотя, говорят, такие ловкачи и попадались, что-то «химичили», — рассказывает Владимир Зельтюков.
Через год службы в батальоне связи, Владимир с товарищем решили перейти в батальон разведки. «Как-то неловко было, служим в Афгане, а непосредственно в боях не участвуем. Конечно, родителям ничего не написали, наоборот, в письмах сообщали, что всё хорошо, служим чуть ли не писарями. Правда, они вряд ли верили. Когда вернулся домой, мама сказала, что из церкви почти не выходила», — замечает Владимир.
Он с сослуживцем обратился непосредственно к начальнику разведки дивизии. Вопрос обещали решить положительно, но офицер, предварительно обнадеживший ребят, вскоре пропал при невыясненных обстоятельствах. В общем, с разведкой не получилось, хотя ребята искренне туда стремились. В наше время такое желание добровольно добиваться направления в пекло уже сложно понять.
Путь через перевал
На всю жизнь Владимир запомнил переход через перевал Саланг, когда в составе каравана ехал из Афганистана в Термез за получением новых автомашин. Горы, ледник, большое расстояние — не всякий профессионал может быть уверенным, что вернётся живым, а у Зельтюкова водительский стаж был совсем небольшой. Сомневались в молодом шофёре и его сослуживцы — старослужащие-грузины, сделавшие ставку на то, что рядовой Зельтюков, скорее всего, не приедет обратно. Но их опасения, к счастью, не подтвердились. Владимир вернулся, даже привёз в подарок «старикам» пару бутылок водки. Грузины были просто обескуражены.