Куда бездомному податься?

Вопрос об отсутствии городской ночлежки остается актуальным

Холодает. Погода неуклонно приближается к зимней. На улице стоит одноногий инвалид и просит милостыню. По всему видно, что это — так называемый бомж, и ночевать ему негде. Разве что где-нибудь в подъезде дома, в подвале или на чердаке.

Зимой нередки случаи, когда «скорую помощь» вызывают к замерзающим на улице бездомным людям. И в очередной раз встает вопрос: почему в Выборге нет ночлежки? После закрытия в 2006 году дома ночного пребывания на Крепостной, человеку, оказавшемуся без жилья, в городе податься некуда. Правда, сейчас работники комитета социальной защиты в один голос говорят, что это проблемы не решает. Ночлежка — временное пристанище, где можно находиться до десяти дней, а зима у нас длинная. Но все же это была хоть какая-то возможность спастись от холода. Сейчас ее нет вообще.
Владимир Большаков, о котором речь, потерял ногу в апреле этого года. Отморозил, и ее отняли в городской больнице. С расспросами, что, собственно, можно сделать в случаях, подобных этому, я и обратилась в комитет социальной защиты. Как выяснилось, инвалидом уже занимались сотрудники комитета. Проблема многих, оказавшихся на улице — отсутствие документов. Большаков с 14 лет скитается по тюрьмам, последнее его местопребывание до Выборга — Архангельская область. Но точно выяснить, по словам работников соцзащиты, место его последней регистрации, не удается — он не помнит. И восстановить паспорт — процедура длинная. Семья не поддерживает с «паршивой овцой» отношений. Как выяснилось, у Владимира в Выборге есть брат, который и сообщил год и место рождения Большакова. Он был когда-то, сразу после рождения (в Ленинграде), зарегистрирован в Перове. Но все это опять ничего не дает, объясняют мне Стелла Шенгелия и Светлана Бердникова. Для того, чтобы определить Большакова в интернат для лиц бомж или инвалидов, нужно, чтобы последнее место регистрации находилось в Ленинградской области. По закону, если по имеющимся документам человек зарегистрирован был на территории другой области, то именно там и должны оформляться документы для определения в интернат.
А были ли случаи, когда из Выборга бездомных отправляли в областные интернаты? По словам сотрудников соцзащиты, существуют учреждения профильные и общие. Для лиц бомж, а также освободившихся из мест лишения свободы есть учреждение в Лодейном Поле. Для инвалидов имеются другие интернаты и дома престарелых. Светлана Бердникова привела пример: пришла путевка для инвалида Александрова, а он отказался. Бывает, что после определения в такие интернаты, подопечные сбегают. Да и обращаются такие люди в службу соцзащиты лишь в крайнем случае, как Большаков, когда уже ногу потерял. Большинство из них является довольно тяжелым контингентом: пропили в свое время жилье, многие годы бродяжничали. Но ведь есть и такая категория граждан, которые хотели бы вернуться к нормальной жизни. Часто в службу звонят и приходят сердобольные люди, озабоченные судьбой бездомных. Например, мужчина был женат, развелся, жил с женщиной в гражданском браке, а после ее смерти оказался без жилья. По просьбе комитета социальной защиты УФМС делает запросы, восстанавливает документы, если утеряны, иногда бомжам оформляется временная регистрация.
И все же, что делать с такими, как Большаков, когда зима на носу? Нельзя же дать человеку замерзнуть, как собаке! Сотрудницы службы соцзащиты отвечают, что в больницах района существуют так называемые койки сестринского ухода, куда определяют бездомных, нуждающихся в долечивании. Но это может быть после того, как замерзающего доставили в больницу, и ему там оказали первую помощь. Койки сестринского ухода — в ведении комитета здравоохранения, определяют туда по медицинским показаниям, и они всегда переполнены. В районе три больницы, оказывающих подобную услугу: в Каменногорске, Кондратьеве, Советском.
Пытаясь выяснить, много ли комитет социальной защиты опекает собственно бомжей, я сталкиваюсь с тем, что Большаков — единственный известный бездомный. Ну, еще двое инвалидов стоят на очереди на путевку в казенное учреждение. И председатель комитета Наталья Беленова удивляет меня доводами: стоит ли содержать дом ночного пребывания для трех человек? Хотя вопрос об этом поднимался, и районная администрация, по ее словам, ищет пути решения, но бюджет дотационный, и средств в нем на это нет. Цифры, которыми оперируют сотрудники комитета соцзащиты, думается, сильно расходятся с реальным числом нуждающихся в приюте людей. У нас чуть ли не в любом заброшенном помещении можно обнаружить пристанище бездомных, случается, обитают бомжи в подвалах и на чердаках жилых домов.
Религиозные организации тоже ничем помочь не могут: помещения для ночлега бездомных не имеет ни одна церковная община. Отец Владимир, священник Свято-Ильинского храма, сказал, что для открытия такого дома нужны колоссальные деньги, которых у церкви нет, все, что они могут — это раздавать одежду и пищу. Примерно такая же ситуация в других приходах. Несколько раз Большакова «пристраивал», по своим личным каналам, отец Валерий, священник Спасо-Преображенского собора. В том числе…в Петербург, где ночлежные дома есть. Оттуда инвалид ушел, не понравились порядки. Можно сказать: « Ну тогда сам виноват». Но дальше то, что? Зима приближается, а он не один такой в Выборге…