Заказчик расторг контракты с подрядчиками. В последнее время название нашего города в медиа-пространстве, пожалуй, чаще всего появляется в сочетании со словом «реставрация». И это недаром – Выборг стал полигоном обкатки всевозможных идей, связанных с сохранением и восстановлением культурного наследия. Раз в год-полтора к городу «привинчивают» новые таблички – то странный статус «исторического поселения», то «город-музей». И разрушение продолжается на фоне громких заявлений о том, что теперь-то уж все завертелось, и скоро, совсем скоро, мы увидим первые результаты восстановления.
88 миллионов плюс два раза по 17
Самым значимым проектом, завершение которого должно было наступить до окончания нынешнего года, была объявлена реставрация трех городских доминант – башен Святого Олафа, Часовой и Ратуши. Однако, как писал Вильям наш Шекспир: «И начинания, вознесшиеся мощно, сворачивая в сторону свой ход, теряют имя действия». Именно – действия (реставрации) не произошло, а то, что произошло, имеет совсем другое название. Заказчик расторг контракты с подрядными организациями, объявлены новые конкурсы на восстановление башен, которое будет возобновлено в 2018 году. Что же помешало реставраторам выполнить работы в срок? За информацией я обратился к директору Выборгского объединенного музея-заповедника, которому башни подведомственны, Владимиру Цою.
Прежде всего, хотелось понять, сколько отпущено на реставрацию башен, сведения об этом поступали противоречивые. Портал «Карповка» называл такие суммы: «На Часовую башню выделят 22,6 млн рублей, на Башню Олафа — 23,5 млн рублей, на Башню Ратуши — 5,25 млн рублей». А сетевое издание «Онлайн47.ру», со ссылкой на Минкульт и губернатора, сообщало: «…на реставрацию исторического центра Выборга… …заключено несколько контрактов на общую сумму 280 млн рублей. …областной комитет по культуре в следующем году намерен потратить 350 млн рублей на работы в историческом центре старинного города».
Владимир Цой уточняет: «На башню Олафа было выделено 88 миллионов рублей, по этому объекту выполнено около половины запланированных работ, и только эта часть была оплачена подрядчику. На остальные две башни было выделено в районе 17 миллионов рублей на каждую. Выполнено работ: по Часовой башне – 30-40% от запланированных, по башне Ратуши — около 80%».
И тут вмешался технадзор
Определившись со средствами и объемами, перешли к причинам, помешавшим завершить реставрацию в срок.
— Что же произошло на башне Олафа? Подрядчик был охарактеризован как надежный, денег выделили в достатке. Более того, звучали упреки в том, что к стоимости восстановления стен башни был малоосновательно применен слишком высокий коэффициент, как будто речь идет не о валунной и кирпичной кладке, а о воссоздании золоченой лепнины…
— С башней Олафа возникла техническая коллизия. Работы продвигались по плану, средств вполне хватало, но ровно в середине процесса технадзор заявил, что их не устраивает проект, предусматривающий восстановление межэтажных перекрытий путем их отливки из бетона — технологии современной и широко распространенной в мировой практике подобных восстановлений. Но поскольку это является конструктивным изменением здания, оно должно быть выполнено по нормам Министерства строительства. А нормы Минстроя, что понятно, не приложимы к реставрационным работам. Хочу подчеркнуть: до этого проект прошел все согласования, орган охраны памятников не возражает против такого способа восстановления перекрытий, но технадзор, на основании постановления не Минкульта, согласовывавшего работы, а Минстроя, отвечающего за конструктивные изменения объектов, работы остановил.
— Что будет дальше?
— Здесь важно уточнить — заказчиком восстановления выступает Северо-Западная дирекция по строительству, реконструкции и реставрации Министерства культуры РФ (СЗД), музей лишь пользователь объекта. И заказчик принял решение обратиться в Технический совет при Минкульте с тем, чтобы по проекту была проведена государственная экспертиза. Это сложный и долгий процесс, который проводится не по одному узлу, а по всему объекту целиком, и включает в себя исследование многих условий – до пожаротушения и реагирования в случае чрезвычайных ситуаций. А объект нестандартный, он построен не по нормам Минстроя. И разработкой применения условий к такому объекту занимается единственный институт в Москве. Это стоит миллионы, и, с точки зрения Министерства культуры, это нецелевое использование средств, так как Минкульт выделяет деньги именно на реставрацию, а не на разработку специфических технических условий. Сейчас ведется сложный переговорный процесс между министерствами, который должен привести к урегулированию противоречий в нормативах разных ведомств. А пока этого не произошло, заказчик не мог оставить подрядчика в подвешенном состоянии. Выполненные работы, а это все, кроме внутреннего пространства башни, оплачены, договор, при понимании сторонами ситуации, расторгнут. Ждем решения коллизии, после которого вернемся к реставрации.
В конце концов, если решение по восстановлению перекрытий не будет быстро принято, у нас в запасе есть «план Б» — установить внутри башни легкую современную лифтовую конструкцию, опирающуюся на скальное основание и без большой нагрузки на стены, лишь прикрепленную к ним обеспечивающей вертикальность системой. Мы обсуждаем и это с СЗД. К слову – я рад, что статус заказчика получила СЗД. Теперь за каждой справкой не нужно обращаться в столицу. Это очень ускоряет и оптимизирует процесс.
Подводный камень в виде ФЗ-44
— Мы разобрались с тем, что подрядчик работ на башне Олафа добросовестно выполнил то, что сделать подряжался. Но в деле реставрации есть здоровенный подводный камень, подчас пускающий на дно самые, казалось бы, «плавучие» проекты. Я имею в виду ФЗ-44, закон «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд», согласно которому тот, кто предлагает меньшую цену за услугу или товар, подряд и получает. И, демпингуя, часто оттирает от конкурса более квалифицированного конкурента, а сам, взявшись за подряд, с ним не справляется и работу проваливает. Насколько я понимаю, с башнями Ратуши и Часовой как раз это и произошло?
— Абсолютно точно! Это именно та история. Как мы помним, когда в 2015 году были объявлены конкурсы на реставрацию Часовой башни и Башни ратуши, победителем стала московская компания «АК-Проект» с демпингом в 70-80% от начальной суммы! Заказчик, в то время Минкульт, проекты принял. Музей-заповедник как пользователь никакого отношения к сметам и деньгам не имеет – наша задача проследить, чтобы реставрация отвечала задачам, стоящим перед нами как музейной организацией – контролировать соответствие материалов, методик восстановления, объемов работ.
Когда началась реставрация по проекту ООО «АК-Проект», мы убедились, что эти работы просто не могут быть выполнены. В проекте, например, не стыкуются работы и смета, то есть: работа над конструктивным узлом описана (и тут даже не важно, хорошо ли описана, плохо ли, мы до этого и не добрались), а в смете указанной работы нет. Деньги на нее не предусмотрены. И, наоборот – в смете есть, а в проекте нет. Работать по таким документам невозможно, реставрация была остановлена.
— Традиционный русский вопрос: «Кто виноват?»
— Мы, музей-пользователь, к сметным расчетам отношения не имеем. Орган охраны, и по этому вопросу есть даже судебные решения, тоже к сметам отношения не имеет. По простой причине – у них и сметчиков-то нет, это не их задача. Есть разные виды объектов, контроль за сметами на работы в которых различен. Если смета проходит главгосэкспертизу, то там подробно и тщательно изучают всю сметную часть. Выкидывают лишнее, добавляют нужное. Так произошло, например, с документами на восстановление Монрепо и замкового цейхгауза. С проектами менее финансовоемкими Минкульт просто нанимает частную компанию, это возможно по закону, и в этом ответ на вопрос. И, в принципе, такая компания ничем не рискует.
— Тебя это устраивает?
— Нет. И я, подписывая документы на реставрационные работы, специально указываю, что делаю это не в части сметы.
Кто виноват, и как его зовут
Ответы Владимира Цоя на вопросы нашей газеты вполне убедительны и подтверждаются документами. И у меня нет сомнения, что директор музея-заповедника стремится провести реставрационные работы качественно, в разумные сроки, и не ссорясь с теми, от кого восстановление объектов, приписанных к Замку, зависит. Что совершенно естественно, как и то, что в ответ на вопрос «Кто виноват?», от него не прозвучало конкретное: «Минкульт!».
Мне, как человеку, от Мединского никак не зависимому, это артикулировать легко. Реставрационная отрасль находится в глубочайшем кризисе, при котором добросовестные участники по рукам и ногам скованы сегодняшней российской неразберихой в нормативах, Федеральным законом 44, бесконтрольностью в финансовых (сметных) вопросах, отсутствием необходимых алгоритмов действий.
Многочисленные уголовные «реставрационные дела» прямо говорят о том, что Минкульт — главная проблема российской реставрации. Именно это министерство приняло и подписало пресловутую «Концепцию восстановления Выборга», явно кривую и липовую, создав столь же кривые лекала, по которым, скособочившись и с остановками, вычерчивается процесс сохранения и возрождения нашего города.
Еще хуже то, что вся эту лживую и корыстную тенденцию использует в качестве политической рекламы региональное руководство, не шибко грамотное в вопросах реставрации, но почуявшее деньги, которые можно профукать на откровенно бредовые проекты, вроде строительства никому не нужного театрально-развлекательного комплекса в Старом городе,
Паршиво, что вопреки закону и здравому смыслу деньги на реставрацию города регионалы, в тренде времени и нравов, просто выкинули на забавы структур РПЦ, безнаказанно изуродовавших национальное культурное достояние.
А уж совсем отвратительно, что под сложившийся бардак уже выстроены отряды пахучих СМИ (а теперь и художественный кинематограф), призванные закрепить всю эту адскую систему извлечения идущих рука об руку корыстных прибылей — финансовых и политических, и, разумеется, притоптать тех, кто с бардаком не согласен.
Пока счет в пользу сложившейся системы – Выборг проигрывает. Не отреставрированы не только три городских башни, о которых речь шла в этом материале – в городе не восстановлено вообще ничего. Ни один объект, находящийся в критическом состоянии, вопреки настоятельным рекомендациям международного сообщества ученых-реставраторов, даже не законсервирован в ожидании будущего обещанного возрождения.